В 2006 году Диана Сеттерфилд проснулась знаменитой: за право выпустить ее дебютный роман издатели всерьез боролись, сама Сеттерфилд получила за нее семизначный аванс, а когда «Тринадцатая сказка» вышла и стала хитом, началась круговерть — встречи с читателями, фестивали, интервью. Вымотанная этим шумом и гамом, Диана взяла двухнедельный отпуск и отправилась в пешую прогулку вдоль главной реки Великобритании — от истока Темзы до самого Лондона.
Две недели и сто восемьдесят миль спустя в голове Сеттерфилд начала рождаться идея: что, если написать роман, действие которого будет происходить у берегов Темзы. Места действия было мало, нужна была история — без нее задумка легла на дно ждать своего часа. Сеттерфилд тем временем взялась за книгу «Беллмен и Блэк». Только через десять лет идея романа о реке соединилась со вторым компонентом — историей о девочке, которая утонула, но вернулась к жизни, — и течение «Реки» возобновилось.
Возрождение
«Пока течет река» открывается драматичной сценой: темной зимней ночью дверь трактира «Лебедь» распахивается, внутрь вваливается еле живой мужчина, явно только что побывавший в воде. На руках у мужчины — мертвая девочка, настолько бледная и недвижимая, что постояльцы трактира сперва принимают ее за восковую куклу. Подобным образом начинаются многие истории — что в «Твин Пиксе», что в романе «Все, о чем я не сказала», рассказ начинается с утонувшей девушки (хотя обычно она немного постарше). Но у Дианы Сеттерфилд есть туз в рукаве: через час сердце девочки начинает биться, маленькая утопленница делает первый вдох и оживает.
Истоки этой истории стоит искать в детстве Сеттерфилд. Когда она была маленькой, у двухлетней сестренки Мэнди обнаружились проблемы с сердцем. Врачи сказали родителям, что операции малышка может не перенести, нужно дождаться, когда она вырастет. С тех пор в семье Сеттерфилд поселился страх: никто не мог обещать, что Мэнди доживет до возраста, когда медицина сможет ей помочь.
Сеттерфилд вспоминает, как ее стали преследовать кошмары. В одном из них сестра падала в глубокую яму, где ее окружали странные люди в треугольных головных уборах — Сеттерфилд про себя называла их китайцами, уж очень они походили на нарисованных человечков с бабушкиной фарфоровой посуды. Во сне Диана изо всех сил всматривалась в темноту, но не могла помочь Мэнди выкарабкаться. Страх потери самого близкого человека Сеттерфилд пронесла через всю жизнь. В ее втором романе «Беллмен и Блэк» жуткая болезнь в короткий срок уносит жизни жены и почти всех детей главного героя, а смерть становится едва ли не вторым важнейшим персонажем книги.
Вскоре будущая писательница прочитала об американском мальчике, который утонул, но вернулся к жизни. Диана, как ей показалось, обнаружила лазейку в безупречном законе жизни и смерти: оказалось, если даже человек умер, то это не навсегда. Когда через много лет уже взрослой Сеттерфилд на глаза попалась другая статья о подобном случае в Шотландии, она узнала, что дело вовсе не в чудесах. Просто когда человек быстро погружается с головой в очень холодную воду, у него активируется так называемый нырятельный рефлекс млекопитающих, хорошо известный фридайверам. Циркуляция крови перенаправляется от конечностей к сердцу, мозгу и легким. Чтобы как можно больше крови поступало именно к этим жизненно важным органам, а не к рукам и ногам, сердце резко замедляется: так организм выгадывает себе еще несколько минут для жизни. Если при этом человека извлечь из воды, его несложно принять за мертвеца: ведь его сердце может биться всего 6-7 раз в минуту, вдесятеро медленнее, чем обычно.
Эта история засела в голове у Дианы и много лет спустя легла в основу сюжета «Пока течет река». А, поскольку действие романа происходит в XIX веке, то даже просвещенным героям «воскрешение» девочки кажется чудом: нырятельный рефлекс был впервые описан только в середине XX века.
Стоит, конечно, упомянуть, что у Мэнди все хорошо: она жива-здорова, именно она стала первой читательницей книг Дианы. Свой третий роман Сеттерфилд посвятила ей и второй сестре.
Герои
Когда загадочная девочка оживает, она оказывается настоящим яблоком раздора. Лили Уайт, экономка местного священника, узнает в девочке свою сестру — хотя, казалось бы, разница в возрасте не позволяет принять ее слова всерьез. Энтони и Хелена, небесная и с виду благополучная семейная пара, считают, что к ним вернулась дочь, похищенная двумя годами раньше. Наконец, интеллигентный чернокожий фермер Роберт Армстронг надеется, что перед ним внучка, которую любовница его беспутного пасынка (сам Армстронг, несмотря даже на разный цвет кожи, упорно называет его сыном) попыталась утопить.
Сеттерфилд обычно отрицает, что у ее героев есть конкретные прототипы — по ее словам, все это лишь порождения ума, только отчасти вдохновленные чьими-то чертами характера. Но говоря об Армстронге, она вспоминает историю о своем дедушке, который говаривал: «Я скорее буду сидеть голодным, чем потерплю нехватку чего-нибудь у детей». Ровно этими же словами жена добродетельного фермера говорит о своем муже — а сам мистер Армстронг подтверждает характеристику делом: прежде чем притронутся к еде, ему нужно убедиться, что накормлены все домашние включая кошку.
Всех главных героев и героинь книги объединяет их потеря: кто-то потерял сестру, кто-то — внучку, кто-то — дочь. Но на самом деле их трагедии тянутся гораздо глубже. Армстронга подкашивает судьба его сына-пасынка, который пошел по кривой дорожке, несмотря на всю родительскую любовь; счастливый на поверхности брак Воганов держится на недосказанности; у полоумной экономки тоже есть своя история — но здесь, пожалуй, стоит избежать спойлеров.
Кроме них в романе есть еще два важных героя. Первый — оксфордский фотограф Генри Донт, тот самый мужчина, который принес в трактир загадочную девочку, взбаламутив жизни местных обитателей. А вторая — медсестра Рита, умная и независимая героиня сродни Эстер Барроу, гувернантки сестер Март из «Тринадцатой сказки». Как и Эстер, Рита не отличается миловидностью — по крайней мере, по современным стандартам. И тому есть причина. Прежде чем приступить к роману, Сеттерфилд изучила десятки старинных фотографий, чтобы понять особенности профессии Дота. И писательницу очаровали женщины, запечатленные на этих фотографиях. Жившие за много десятилетий до выпуска первых глянцевых журналов, появления бьюти-инстаграмов и распространения косметики, они оказались настолько индивидуальными и притягательными, что Сеттерфилд решила сделать свою героиню такой же: «Я подарю ей сильное угловатое лицо, которое обожает камера».
К слову, Сеттерфилд не ограничилась просмотром старых фотографий: она с интересом изучала устройство «волшебного фонаря», интересовалась свиньями-предсказательницами, которые когда-то были излюбленным ярмарочным развлечением, разбиралась в тонкостях сестринского дела, гребли, ведения трактирного бизнеса. Писательнице даже пришлось погрузиться в историю юридических диспутов между людьми и компаниями, которые в разное время пытались отсудить себе право на владение Темзой. Этот интерес к тонкостям вообще отличает книги Сеттерфилд: по ее роману «Беллмен и Блэк» можно составить довольно правдоподобное впечатление о тонкостях такого специфического бизнеса, как магазин похоронных товаров, — если уж герой разбирается в чем-то, будьте уверены, писательница знает, об этом не меньше.
Впрочем, даже, если придирчивые читатели найдут нестыковку, Сеттерфилд не расстроится: в конце концов, она сама признает, что пишет не исторические романы XIX века, а современные, действие которых, так уж вышло, происходит в XIX веке.
Кстати, у правила «сперва разберись, а затем пиши», которое так важно для Сеттерфилд, есть и исключение. Трактир «Лебедь», в котором происходит изрядная часть событий романа, существует в реальности. Сейчас он называется Ye Olde Swan, располагается, как и в романе, в двух шагах от Рэдкотского моста, и там уже несколько столетий собираются любители рассказать пару-тройку историй и перекусить (местные рекомендуют взять фиш-энд-чипс и кружку имбирного пива). Но сама писательница признается, что нарочно не заходила внутрь, пока не закончила работу над книгой: проходя пешком мимо трактира, она живо представила его интерьер и не хотела, чтобы реальность помешала хорошей выдумке. Только отправив рукопись издателю, Сеттерфилд пошла на обед в «Лебеде» — и обнаружила, что внутри он выглядит совсем иначе. Впрочем, вряд ли это смутит поклонников книги, которые уже завели обычай заглядывать в реальный трактир, чтобы полистать там историю о трактире выдуманном.
Река
Наконец, самое время вернуться к реке — она настолько важна для книги, что вынесена в название. Реку вполне можно назвать еще одной героиней — но радикально отличающейся от остальных персонажей. Темза появилась на Земле задолго до людей и всех их еще переживет. И уж точно реке нет дела до мелких человеческих страстей. Сеттерфилд вспоминает, как в школе ее учили, что природа в художественных произведениях непременно отражает сюжетные повороты, и решила сделать ровно противоположное: постаралась сделать реку в романе настолько же непредсказуемой и независимой, какая она и в реальной жизни.
Для роли Темзы в романе можно подобрать и еще более подходящее слово: она и есть сам роман. Как и река, сюжет поначалу кажется неспешным, тихо течет, давая читателю осмотреться и обвыкнуться. Затем к нему один за другим присоединяются несколько сюжетов-притоков, течение разгоняется, лишь иногда давая отдышаться, а уж ближе к финалу несется во весь опор, сметая все на своем пути. Герои, как щепки, барахтаются в этом течении и, как могут, стараются удержать голову над водой. Если им удастся выплыть, они выйдут на берег гораздо чище и легче, чем были вначале.
Третий ключ к Темзе — само название романа. В оригинальном Once Upon A River слово «река» замещает привычное для сказочных зачинов слово «время». Метафору «время — река» нельзя назвать новой, но здесь она как нельзя кстати. По большому счету каждый из персонажей книги пытаются плыть против течения, держась за что-то давно утраченное и оставшееся далеко в прошлом. Только позволив реке нести себя, они наконец узнают, что у них есть и будущее.
Ну и, в конце концов, река — это просто река. Сама Сеттерфилд живет в доме недалеко от Темзы. Из своего окна она реки не видит, но считает, что если прорубить окошко на чердаке, то уж оттуда воды точно будут видны. В любом случае, если ей придет в голову вновь поискать вдохновение на берегах Темзы, далеко идти не придется.
