Стражи Готэма
В 1915 году на учете полицейского управления Нью-Йорка состояло более сотни домашних кошек, каждой из которых была поручена важная задача по избавлению домов города от нашествия грызунов. Все они в равной степени приносили пользу, но среди них особую известность получили три кота, попавшие в заголовки нью-йоркской прессы.
В 1904 году «The New York Times» и другие газеты начали сообщать о подвигах Билла, неисправимого похитителя стейков.
Стоял июнь, Биллу выпала честь быть официальным мышеловом участка под бдительным оком сержанта Уильяма Э. Эгана, чей сын ежедневно приносил ему еду. Однажды Билл без малейших угрызений совести умял сочный стейк портерхаус, предназначенный сержанту. Билла ловили уже не в первый раз, но теперь коту грозило наказание.
Сержант торжественно объявил в «The New York Times», что «арестовывает» кота за кражу и что в тот же день Билл предстанет перед судом для ответа.
Несколько лет спустя, в 1911 году, прекрасный белый кот по имени Пит тоже засветился в СМИ. Этот любимец лейтенанта Питера Брэди стал первым известным котом, объявившим голодовку.
Как свойственно многим котам, Пит проявлял врожденное упрямство и обладал весьма определенными симпатиями и антипатиями. Его любимым местом отдыха был конкретный стол в участке, но если ему не нравился дежурный лейтенант, он забивался в дальний угол или устраивал каверзы.
В июле 1911 года, когда лейтенантов Брэди и Прайса перевели на другой участок, Пит решил объявить голодовку. Несколько дней он отказывался покидать свое убежище в подвале, игнорируя попытки офицеров выманить его сливками, молоком и рыбой. Наконец Пита поймали и передали любимым товарищам.
Третьим котом, который привлек внимание журналистов в те годы, был Бастер, маленький черно-белый кот, который не очень хорошо отнесся к смене обязанностей.
Когда начальство решило объединить два полицейских участка в Нижнем Ист-Сайде, никто не подумал про кошек. Огромного здания вполне хватало для размещения персонала обоих полицейских участков. Кроме Бастера и Топси, двух соперничающих талисманов. Человеческое слияние прошло куда более мирно, поскольку кошки сразу же друг друга невзлюбили.
Бастеру, царю горы, теперь пришлось делить корону с Топси, крепкой белой кошкой, которая, хотя и была новичком, вскоре зарекомендовала себя как бесспорная примадонна. Уже в течение первого месяца службы в новом полицейском участке на Клинтон-стрит, 118, Бастер переехал на улицу, зажив бродягой. Тем временем, как иронично сообщала «The New York Times», Топси «приобрела большой вес и авторитет на новом участке, успешно заняв должность Бастера как главного мышелова».
В первый день 1912 года несколько полицейских обнаружили Бастера, отчаянно мяукающего в грязи на Клинтон-стрит.
Из сострадания они спасли котика и отвезли обратно в участок, где его вымыли, вычесали и повесили на шею небольшую табличку: «С Новым годом!»
Затем полицейские отнесли кота в главный зал заседаний, где налили щедрую миску молока.
Пока Бастер наслаждался едой, его соперница Топси проснулась на столе лейтенанта Джонса. Хроники рассказывают, что она быстро вскочила, пролив на изумленного лейтенанта пузырек чернил, и направилась к залу, где отдыхал ссыльный мышелов.
Неизвестно, что сказали друг другу два питомца (если у вас есть кошка, вы можете себе представить), но в ту же ночь сработала специальная сирена для поиска маленького черно-белого кота. В последний раз испуганного кота видели бегущим по Клинтон-стрит с табличкой «С Новым годом!» на спине. В полночь, после тщетных поисков, в полиции поползли слухи, что Бастер покончил с собой.
Больше его никто не видел.
Но соперничество на работе — дело обычное, и, как говорится, всякое сравнение хромает*. Яркий пример — история двух кошек с очень выразительными именами и достойными освещения в печати поступками.
История об Убийстве и Поджоге вызвала бурный интерес у публики, жаждущей узнать подробности.
С первого дня своей жизни Убийству было суждено стать котом-полицейским. Никто в участке не знал, откуда он родом и учился ли он в академии, но этот проворный кот точно знал, что значит работать в Нью-Йорке.
Убийство присоединился к полиции в январе 1934 года. Большой черный кот с изумрудными глазами и длиннющими усами не мог бы выбрать более подходящего места для работы и жизни.
Его прибытие не понравилось Поджогу, черно-рыжему тигру, который до той поры отвечал в Главном управлении полиции за ловлю мышей. Он был так раздражен заменой, что, как говорят, с отвращением убежал на улицу, после того как новичок занял его должность, и больше не возвращался.
Большинство полицейских, работавших в Главном управлении, не были опечалены его уходом. Хотя коту нравилась его жизнь, он не был создан для работы и никогда не ловил мышей. От него исходило слишком много шума, даже когда он ступал по ковровому покрытию, — мыши загодя узнавали о его приближении и спокойно успевали скрыться.
«The New York Times» шутила, что его имя произошло оттого, что он «сгорел на работе»**, поскольку никогда не мог поймать мышь.
Однако Убийство был легким, энергичным, бесшумным, цепким и добросовестным полицейским котом. Он начинал обход каждый вечер в шесть часов и обшаривал каждую мышиную нору от подвала до крыши. Он, возможно, не учился в полицейской школе, но с большим уважением относился к Уголовному кодексу, поскольку любил на нем спать. Сначала кот спускался в подвал, обыскивал камеры заключенных, а оттуда поднимался на первый этаж, где обследовал сейф, комнаты для патрульных, помещения отдела идентификации преступников и отдела по работе с иностранцами, совершившими преступления.
Он стоял перед каждой закрытой дверью и издавал пронзительный мяв, подобный сирене, призывая кого-нибудь открыть ее, чтобы продолжить изнурительный осмотр. Когда Убийство ловил в камерах грызуна-преступника, он бежал наверх с попавшимся злодеем в пасти, запрыгивал на стол и предъявлял нового арестанта лейтенанту Смиту. Затем он отпускал преступника для допроса, кивал головой и спешно возвращался к своим обязанностям.
За такое упорство в работе лейтенант оформил приказ о выдаче дополнительной порции печенки, а также о повышении кота до офицера первого класса, что позабавило всех репортеров, которые опубликовали эту историю к удовольствию читателей.
Сноски
*В испанском языке эта фраза стала крылатой благодаря знаменитому тексту «Селестина»: Toda comparación es odiosa (La Celestina IX 35). Эта фраза восходит к лат. Omnis comparatio claudicat.
**По-английски быть уволенным — be fired, букв.: «быть сожженным».
