Дама Антония Сьюзен Байетт никогда не любила шуток. «Очень необычно для англичанки, – цитировала Guardian ее приятеля. – Большинство из нас любые интеллектуальные измышления сводят к юмору. Она – никогда». Писательница, месяцами пристально изучавшая любые материи, важные для романа или рассказа, будь то вопросы математики или порнографии, Байетт не принимала отношения к литературе как к игре: говорить о жизни нужно серьезно. Среди своих учителей она называла Льва Толстого и Айрис Мердок – какие уж тут шутки.
Кроме неуместного юмора не жаловала Байетт и книги, слишком тесно завязанные на личности автора. «Хороший роман – попытка понять, что такое наш мир», – рассуждала писательница. Для выполнения задач такого масштаба автор должен копать глубоко, а собственная биография – плохое, ненадежное топливо. Книги Байетт далеки от автофикшна, искать в них сюжеты, напрямую позаимствованные из жизни, сложно; любые элементы реальности тщательно переработаны, перемешаны с опытом других людей и полностью вымышленными событиями – и щедро приправлены прямыми и скрытыми цитатами.
Но все-таки автобиографические мотивы в творчестве Байетт звучат в первую очередь в «Квартете Фредерики», тетралогии, объединяющей четыре больших романа о жизни молодой интеллектуалки. Чтобы понять, насколько хороша тетралогия и почему так важна для творчества одной из самых видных британских писательниц XX—XXI веков, для начала стоит поговорить о самой Антонии Байетт, известной под инициалами А.С. – так, по свидетельствам журналистов, ее называли даже внуки.
Квакеры, Кембридж, книги
Детство А.С. Байетт пришлось на Вторую мировую войну – из-за бомбардировок семье пришлось переехать из Шеффилда в графство Йоркшир. В этих живописных пейзажах английского захолустья впоследствии развернется действие «Девы в саду» (1978), первой книги «Квартета», где юная Фредерика Поттер исполнит в театральной постановке роль «королевы-девственницы» Елизаветы I. Строгое воспитание Фредерики в семье учителя немного напоминает и ту среду, в которой выросла ее создательница, – отец Антонии, юрист, принадлежал к христианской церкви квакеров, проповедующих труд и крайне скромное отношение к себе. Сама Байетт стала агностиком, но квакерское мировоззрение повлияло на ее собственное: к своей работе она относилась с огромной ответственностью.
Образование она получила в том числе в Кембридже – именно в этот престижный университет отправится Фредерика во второй книге цикла, «Живой вещи» (1985). Учиться и постигать мир искусства для молодой Байетт было жизненной необходимостью. Судьба женщин, чей кругозор поневоле ограничен кухней и детской, ее страшила («а это случилось со многими женщинами моего поколения», – вспоминала она в интервью), известный страх по этому поводу звучит и в ее книгах, в том числе «Вавилонской башне» (1996), третьей в тетралогии. Так в ней говорится о профессорских женах, пойманных в ловушку несчастливого брака:
«Беседуют женщины не о нарядах, не о стиральных машинах — о депрессиях. О том, как страшно просыпаться по утрам, как быстро пролетают длинные-длинные дни, как они тянутся и тянутся, как выматывает душу ход часов, радио, стирка».
Самой Байетт депрессия затворницы не грозила. Воспитанная в семье интеллектуалов (ее сестра Маргарет Дрэббл тоже стала писательницей, и довольно известной), будущая лауреатка Букера выпустила свою первую книгу в 1964 году и с тех пор писала рьяно и бодро. Впрочем, вплоть до успеха в 1990-м году «Обладать», постмодернистского романа о поэтах Викторианской эпохи и исследователях, повторяющих их судьбы в XX веке, ее книги считались скорее предметом наслаждения знатоков, чем бестселлерами. Байетт относилась ко всему по-квакерски спокойно: она гналась не за популярностью, а за совершенством.
Литература плоти и крови
«Квартет» – сама Байетт предпочитала не называть его «Квартетом Фредерики», подшучивая, что этот персонаж слишком много на себя берет – произведение монументальное, пронизанное сотнями отсылок к книгам и великим именам прошлого (Шекспиру, Прусту, Форстеру, Йейтсу, Браунингу и многим другим – полновесный комментарий к этим четырем томам легко составил бы пятый). При этом Байетт никогда не теряет живости и не уходит в дебри зауми, ее литература лишена снобизма. Читателю необязательно знать, кто такие, к примеру, Кольридж и Лоуренс. Герои ему объяснят, благо среди них немало филологов.
Проза Байетт – живая, объемная, психологическая без сухости, пышная без излишеств. Каждое движение души своих героев писательница ловит и анализирует, выводя всех их людьми живыми и глубоко неоднозначными. Она смело и ярко пишет о сексе, о рождении детей, о неудавшемся браке и проблемных семьях, о мироощущении женщин и мужчин – но еще, неизменно, об искусстве, о литературе, о языке.
«Квартет» – история длинная и масштабная, в нем действуют десятки персонажей. Помимо неудержимой и яростной Фредерики, это ее спокойная сестра Стефани, зять Дэниел (мрачноватый герой-священник), брат Маркус (математик с психологическими проблемами), ее родители, многочисленные мужчины, друзья, знакомые. Всем им, как и А.С. Байетт, выпало жить на переломе эпох, когда чопорная послевоенная Британия превращалась в Британию рок-н-ролла и феминизма второй волны. Времена менялись на глазах у Байетт, и в тетралогии ей идеально хватает пространства и мастерства, чтобы дать читателю прожить с персонажами целую жизнь. Точнее, четыре жизни.
Постоянная эволюция – еще одна неизменная черта А.С. Байетт, писательницы, несмотря на внешнюю чопорность, авантюрной и очень смелой. По мере того как взрослеет и изменяется Фредерика – та ось, на которой держится «Квартет», – трансформируется и стиль письма, становясь более экспериментальным. Если в «Деве в саду» текст выстраивается привычно, уже в «Живой вещи» автор нет-нет да и ломает «четвертую стену», комментируя поведение героев, а в «Вавилонской башне» повествование и вовсе становится отрывистым, переходит в настоящее время, в него вторгается возмутившая спокойствие книга «Балабонская башня», которую пишет персонаж. Впрочем, ни одно это постмодернистское завихрение, ни один необычный герой не портит и не перегружает книги «Квартета» – это по-прежнему истории о живых людях (пусть и затейливо оформленные), к которым легко подключиться.
Две жизни
А.С. Байетт жила долго, 87 лет, и в этой жизни случалось разное. Были успехи в писательстве, критике, преподавании, всеобщее признание, посвящение в дамы-командоры Британской империи, дети, наслаждение от работы. Были неудачи, распад первого брака и – самое страшное – гибель в аварии одиннадцатилетнего сына. (В одной из книг «Квартета» Фредерики внезапно гибнет один из ключевых персонажей, и страницы, где описаны смерть и ее последствия, могут посоревноваться за звание самых тяжелых в истории литературы.) Так или иначе, как неоднократно говорила сама А.С. Байетт, она занималась любимым делом – и поэтому жизнь получилась счастливой.
Фредерика Поттер, ни в коем случае не тождественная своей создательнице, до сих пор живет на страницах четырех книг «Квартета» и чувствует себя замечательно. Нет никакого смысла подсчитывать совпадения и расхождения и прикидывать, на сколько процентов биография Байетт совпадает с Фредерикой, но в одном можно не сомневаться: своей героине писательница передала страсть к познанию и освоению мира, желание жить и работать так, чтобы домом твоим благодаря силе искусства стали не четыре стены, а весь мир. И точно так же, как Фредерика говорит своим слушателям в «Вавилонской башне», А.С. Байетт говорит всем своим читателям:
«Роман — это как будто вязание из длинной словесной нити: где-то вязка плотнее, где-то ажурнее. Он создается в уме автора и воссоздается в умах читателей, у каждого на свой лад. Материал романа — люди, чьи судьбы автору интереснее судеб друзей и любимых, — хотя, возможно, он их затем и придумал, чтобы понять своих друзей и любимых. Материал для изображения людей — язык, но это еще не всё. Роман — это еще и идеи, которые ставят людей в определенные отношения: это еще один слой вязки, сплетенный с первым».
Даме Антонии Сьюзен Байетт всегда было важно говорить с читателем о серьезных вещах. И «Квартет» Фредерики – разговор, безусловно, обстоятельный, приятный и обогащающий; разговор, который, благодаря литературному мастерству писательницы, будет длиться еще долгие годы после того, как она замолчала.
