Крапивинские мальчишки – термин сродни тургеневским девушкам: стоит его назвать, и всем, кто прочел хотя бы одну книгу соответствующего автора, понятно, кто имеется в виду. Мальчишки, а иногда и девчонки, в общем, дети и подростки населяли книги Крапивина всегда, с конца 1950-х, когда он писал свои первые произведения, и до двадцать первого века, когда постаревший писатель завершил литературную карьеру романом «Переулок Капитана Лухманова» (2013).
Герои Крапивина были разными. Кто-то жил в обычных советских коммуналках с уставшими родителями – добрыми или не очень. Кто-то – в фантастических мирах, расположенных на гранях вселенной Великого Кристалла. Кто-то фехтовал, кто-то ходил под парусом, кто-то просто учился и шлялся по улицам, как делают иногда подростки. Объединяло их одно – все они были очень молоды. Все набивали первые серьезные шишки, рвали нежную кожу о твердый, иногда и твердолобый, равнодушный мир вокруг. Старались в этом мире сохранить себя.
Детство на продленке
Владислав Крапивин не раз отвечал на вопрос, почему ему, человеку взрослому, а потом уже и пожилому, на протяжении десятилетий по-прежнему интересно писать о детях и подростках (шутка ли – более полусотни повестей и романов). «Мне казалось, что детство осталось недоигранным. Хотелось как-то продлить его. Сделать это можно было только с помощью книг. В них я снова чувствовал себя мальчишкой», – говорил автор в интервью «Учительской газете».
Собственные детские годы писателя в родной Тюмени не назвать безоблачными: война и ее последствия, бедность, ранний уход отца из семьи и сложные отношения с отчимом. Тем не менее искру этих отчаянных и одновременно радостных – всё-таки детство – времен Крапивин хранил с любовью. «Мальчишки и девчонки тех лет умели быть счастливыми, несмотря на голод, холод и отсутствие электронных технологий, – размышлял писатель в том же интервью. – Главное в жизни – умение по-настоящему дружить и радоваться всему хорошему, что есть вокруг».
Упрямый романтик
Крапивин вообще отличается завидным постоянством: юношеские увлечения, родившиеся в Тюмени 1950-х, он пронесет с собой через всю жизнь. Увлечения в духе героев Дюма и Жюля Верна – фехтование (после того, как по СССР прокатился фильм про Зорро, сражаться на самодельных шпагах принялись едва ли не все подростки), кораблестроение и мореходство. Моря, правда, не было ни в Тюмени, ни в Свердловске, куда Крапивин переедет студентом – но это не помешает ему строить парусники и ходить на них по местным водоемам. Местами угрюмый советский быт никогда не становился препятствием для крапивинской романтики.
К писательству Крапивин шел осознанно: после школы поступил на отделение журналистики факультета филологии Уральского государственного университета, уже в студенческие годы работал в газете и писал, наряду с очерками и репортажами, первые рассказы. Публикацию в «Вечернем Свердловске» рассказа «Восьмая звезда» он считал стартом писательской карьеры.
Впрочем, возможно, судьба Крапивина сложилась бы совсем по-другому. Он грезил морем и мечтал о дальних плаваниях, но попытка записаться на флот оказалась неудачной: врачи сочли молодого человека недостаточно крепким физически. Не получилось пойти и по другой привлекательной дороге – в педагогический институт его не взяли. Но и страсть к покорению новых пространств, и любовь к работе с детьми в итоге никуда не делись из жизни писателя – и из созданной им литературы.
Взрослые книги
Детство в книгах Крапивина не имеет ничего общего с инфантильностью: наоборот, подростки сталкиваются с серьезными проблемами, которые легко ложатся в нарратив любой взрослой жизни, и оказываются перед лицом выбора, который заставит почесать в затылке вне зависимости от прожитых лет. В известной повести «Колыбельная для брата» (1978) главный герой Кирилл обнаруживает за фасадом своей благополучной школы прогнившую систему, где процветает безнаказанная шпана, а слова о пионерском единстве давно превратились в бездумные мантры – чем не универсальная история о лицемерии общества? И выбор: остаться в безопасности, или бросить вызов злому порядку вещей – очень тяжелый.
«— Нет никакого отряда. Неужели ты не понимаешь?
Нет, она не понимала. Она очень удивилась.
— А что... есть?
— А ничего. Просто тридцать семь человек и Ева Петровна Красовская. Отряд — это когда все за одного. А у нас? Одного избивают, а остальные по углам сидят».
Романы, повести, рассказы Крапивина – все о вечных темах: дружбе и предательстве, ожесточении и прощении, разочаровании в идеалах и силе жить после того, как эти идеалы рухнули. Сонные советские города и каменные площади вымышленных столиц, шпаги и паруса, воздушные змеи и молнии – безусловно важны для его литературы, но из-за этого искрящегося антуража выглядывают тяжелые, грандиозные вопросы, которые задают себе и герои, и автор, и – неминуемо – читатель. Сможешь ли ты сохранить верность принципам, защитить слабого, возвысить голос, когда гораздо проще промолчать?
Верность будущему
Крапивин потому и ценит детей и подростков, потому и помещает их в центр любого из своих миров, что они еще не успели утонуть в болоте целесообразности, компромиссов и неоднозначности всего вокруг. Усталость от жизни еще не застила им глаза. При этом взрослые, как и подростки, в книгах писателя могут быть очень разными: и равнодушными бюрократами, от которых поживший в советской системе Крапивин успел натерпеться, и добрыми старшими товарищами, и просто нейтральными персонажами – но все они уже по другую сторону. Ответственность за строительство лучшего мира, в понимании Крапивина, ложится все-таки на детей. Каким он будет? Одна из версий звучит в повести «Выстрел с монитора» (1988):
«Тогда, в будущем, каждый сможет летать, причем стремительно — на миллионы километров за миг. Люди смогут разговаривать друг с другом на любом расстоянии и, значит, всегда быть вместе. Не будет одиноких. Никто не сможет лишить другого свободы, потому что человек станет легко разрывать все оковы — и природные, и сделанные руками... И у каждого будет добрый дом во Вселенной, куда можно возвратиться с дороги... Это не мечта, а просто будущее».
Командор
Владислав Крапивин не был бы самим собой, если бы взаимодействовал с подростками исключительно в собственном воображении да за писательским столом. Неустанное написание новых книг, журналистика, командировки, собственная семья (у Крапивина было двое сыновей, в 2018 году он стал прадедом) – всё это не мешало его работе с детьми. Уже в 1960-х он создал детский отряд «Бандерилья», впоследствии «Каравелла», формально пионерский, но на самом деле больше похожий на бойскаутский.
Чтение, фехтование, журналистика и кино – чем только в этом отряде не занимались дети. Позже у «Каравеллы» появился даже собственный парусный флот. Реальность и искусство переплетались: в «Каравелле» учили следовать тем же принципам, о которых Крапивин размышлял в своих книгах (будь честен и открыт, не обижай слабого, не молчи перед лицом зла), а в прозу проникали истории из жизни. Так, в трехчастном романе «Мальчик со шпагой» (1972-1974), где в центре повествования оказывается отряд фехтовальщиков «Эспада», показано в том числе противостояние государственной машине, бездумно стремящейся закрыть всё неподконтрольное. С похожим давлением сталкивалась и «Каравелла», однако, она пережила все невзгоды и саму систему, и существует до сих пор, воспитав не одно поколение детей.
«В "Каравелле" все люди, независимо от возраста, называли Владислава Крапивина Славой и на "ты". Мы с братом сначала смущались – всё-таки в 1978 году Славе исполнилось ужасно много лет (целых сорок), но быстро привыкли», – вспоминала журналистка Вероника Куцылло, описывая свой опыт в «Каравелле» как один из самых счастливых в детстве. А когда Крапивин умер, в постах и статьях его провожали уважительным словом «Командор». Так в его цикле о Великом Кристалле называли посланников иных миров, которые собирали неприкаянных детей и открывали им правду о том, что именно они станут провозвестниками нового, более справедливого и честного мира.
Наследие
Владислав Крапивин умер в 2020 году. Глядя вокруг, нетрудно заметить, что справедливый и честный мир пока не наступил, не виднеется даже на горизонте, если и существует, то скрыт за бесконечными штормами и бурями. При всей победительной силе книг Крапивина, даже в них счастливое будущее намечено лишь как далекая цель, до которой доходят не все – его проза не была бы честной, если бы обходилась без трагедий. Есть в ней место и поражениям, и смерти – даже крапивинские мальчишки порой гибнут.
И всё же и своей жизнью, и творчеством Владислав Крапивин, основатель своеобразного ордена честных и упрямых подростков всего СССР, доказывал, что важен не столько итог, сколько человеческое достоинство, способность не сломаться и сохранить себя и свои идеалы под сколь угодно сильным давлением. У читателей же остались его книги, одновременно и детские, и взрослые, с названиями, от которых пахнет морем – «В ночь большого прилива», «Острова и капитаны», «Помоги мне в пути» – пусть даже ни в Тюмени, ни в Свердловске, где жил и работал Крапивин, никакого моря никогда не было. И, как напоминает он в «Колыбельной для брата», даже самый тяжелый шторм можно преодолеть при должной сноровке, помощи друзей и толике удачи.
«...Когда в тросах стоячего такелажа начинает ровно и тонко свистеть ветер, это значит, сила его достигла шести баллов. На мачтах спортивных гаваней поднимают черные шары — сигнал, что парусным шлюпкам и яхтам не следует соваться на открытую воду. Конечно, случается парусникам ходить и при таком ветре, и покрепче, но дело это связано с риском. Всё тут зависит от умения экипажа и надежности судна».
