В прежнее время этого смущенья у меня не было, и, признаваясь в своих проступках, я испытывал больше желания быть искренним, чем стыда,;— не сомневаясь, что не останется незамеченным то, что их искупает и что я ощущаю внутри себя...
Я никогда не говорил меньше того, что было. Иногда я говорил больше;— не в отношении фактов, а в отношении обстоятельств, и этот вид обмана был скорей следствием бреда воображения, чем проявлением воли.
Единственное орудие, которое могло бы служить очищению страстей,;— это разум, но, как я уже сказал, на сцене разум не имеет никакого веса.