— Вся жизнь, — продолжал Шмая, — есть не что иное, как созревшие вопросы, чреватые ответом, и ответы, чреватые вопросом. Кто видит в ней что-то другое — глупец.
— Кто не жаждет духовности всеми клеточками своего тела, как задыхающийся — воздуха, тот не может причаститься божественных тайн.
Мне кажется, мы только то способны так глубоко ненавидеть, что составляет часть нас самих.