Урсула Ле Гуин: Создательница миров

В рассказе «Апрель в Париже» алхимик Жан Ленуар собирает у себя дома удивительных собеседников: профессора из XX века, галльскую рабыню, учёную-археолога из далёкого будущего. Как у него это получается — не очень понятно: вроде бы научно такие чудеса не объяснить, но и в колдовство никто из них особо не верит. Как бы то ни было, проводить время друг с другом новым знакомым друг с другом довольно приятно, и возвращаться из Парижа 1482 года каждый в своё время, где они были уместны, но ужасно одиноки, они не собираются.

Урсула Ле Гуин, как и многие другие писатели, обладала похожим даром: она силой слова вызывала к жизни целые миры — и вела за собой одиноких (литература, в отличие от кино или музыки, — дело всегда одинокое) читателей. Подобно Ленуару же, она с трудом могла объяснить, как этот дар работает. «Я никогда не хотела стать писательницей. Я писала», — признавалась она в документальном фильме «Миры Урсулы Ле Гуин». И если объяснить это волшебство невозможно, то по крайней мере приглядеться к нему поближе стоит.

Начало пути

Сейчас уже кажется, что Урсула Ле Гуин была всегда: представить фантастику XX века без неё совершенно невозможно. Ещё сложнее не поддаться обаянию её прозы. Но это сейчас — а полвека назад каждое второе письмо, которое начинающая писательница получала из журналов, куда отправляла рассказ за рассказом, начиналось с комплимента: «Вы пишете прекрасно...» — а за ним всегда следовало «но…». Попросту говоря, с самого начала издатели видели силу Ле Гуин, но попросту не понимали, что с ней делать.



 С отказами Урсула справлялась просто — работала, работала и работала. Стоит отметить, что на ней была ещё и семья: каждое утро Ле Гуин отправляла детей в школу, по вечерам вела хозяйство — а в течение дня сидела в своей комнате и писала, хотя поначалу пристроить в печать удавалось разве что стихи, да и то не часто. И дети, и муж знали: если Урсула печатает, мешать ей ни в коем случае нельзя.

Удача и упорство окупились в начале 1960-х, когда журнал Fantastic решил-таки купить за 30 долларов фантастический рассказ Ле Гуин — тот самый «Апрель в Париже». За ним последовали и другие рассказы и романы, в которых уже были видны особенности ее творчества — совершенно безудержная фантазия и талант к строительству миров удивительной мощи. Один из многочисленных поклонников и литературных наследников Ле Гуин, автор «Облачного атласа» Дэвид Митчелл, как-то назвал её восхождение «почти вертикальным взлётом». Стоило Ле Гуин пробиться в литературу — и не заметить её было уже невозможно. Но настоящий её звёздный час наступил, когда издательство Parnassus Books предложило Урсуле написать роман для молодёжной аудитории.

Строительница миров

Это в 2020 году понятно, что такое young adult — роман для молодёжи: берёшь растерянного юного героя со сверхъестественными способностями, отправляешь учиться в школу для юных волшебников — и дело сделано. А вот Ле Гуин пришлось изобретать этот велосипед, на котором сейчас ездят все кому не лень, и начала она с карты.

Через много лет после начала работы над циклом о Земноморье Ле Гуин проплывала мимо архипелага Силли на юге Великобритании и с удивлением узнала в этих островах выдуманные ею Гонт, Рок и Хавнор. Но в начале пути у писательницы были только воображение и чистый лист. Ле Гуин нарисовала на нём остров, потом ещё один, потом целый архипелаг, а на островах — горы, реки и города. Мир рождался будто сам собой, но Ле Гуин сперва ничего о нём не знала, пока сама не отправилась в путешествие вместе с главным героем, Дьюни. Тетушка-колдунья обнаруживает у него задатки волшебника и учит паре колдовских приемов, а через несколько лет мудрый маг Огион Молчаливый берёт талантливого мальчугана под свою опеку и даёт ему новое, истинное имя — Гед.


Это главный принцип магии в мире Ле Гуин, простой и сложный одновременно: чтобы творить чудеса, мало знать заклинание, нужно знать Истинное имя того, кем или чем ты хочешь повелевать. Скорее всего, идею она позаимствовала у коренных народов Америки, с которыми общался ее отец-антрополог: мы знаем их под специальными «внешними», предназначенными для чужаков именами, а истинные держатся в тайне. А еще это, конечно, прозрачная метафора писательского ремесла: «Я создаю вещи, которых не было, пока я не назвала их по имени. Я назвала мир Земноморьем — и вот оно существует», — говорила сама писательница в «Мирах Урсулы Ле Гуин».

В мире Земноморья Ле Гуин сделала силу слова поистине безграничной — но в тоже время и встроила в неё предохранитель. Дело в том, что Истинное имя есть буквально у всего; тот, кто хочет повелевать водой, должен знать истинное имя каждой капли в море. «Таким образом, то, что дает нам волшебную власть над миром, ее же и ограничивает», — наставляет Геда один из его учителей в школе волшебников, куда тот отправляется после недолгого ученичества у Огиона.

Так появилась, может, и не первая, но уж точно самая вдохновляющая волшебная школа в истории литературы. Нил Гейман — а уж он знает в этом толк — прямо говорит: без «Земноморья» не было бы ни «Гарри Поттера» Джоан Роулинг, ни «Волшебников» Льва Гроссмана, ни десятков других историй про школы, где учат магии. Тем занятнее, что самой школе Ле Гуин отводит в первой книге цикла совсем немного места: она, как и её герой, спешит узнать новое о мире, «населенном волшебниками, домохозяйками, драконами и прочим удивительным народом». Так она описывает выдуманный архипелаг в эссе «Мой остров» — и шутки шутками, а домохозяйки и драконы ей действительно интересны в равной степени. И за это искреннее любопытство стоит поблагодарить её родителей.

Антропология

Отец Урсулы, Альфред Луис Крёбер, изучал жизнь перуанских индейцев, а ее мать Теодора сопровождала супруга в экспедициях. От родителей Ле Гуин унаследовала огромное уважение к научному подходу и интерес к Другому. Собственно, каждая книга писательницы — это знакомство с Другим, попытка понять, как устроено то или иное общество, как живут разные люди (и не только люди) и что их всех объединяет. Наверное, самый интересный пример — роман «Левая рука тьмы», где герой попадает на снежную планету Зима, населённую дихогамными существами-гермафродитами. Иной климат и иное понимание сексуальности влияют и на фольклор жителей Зимы, и на язык, и на сам образ их мышления.


Но и в более традиционных историях Ле Гуин всегда интересовалась самыми разными героями и героинями. Она с детства слышала о разных культурах, и вряд ли ей пришла бы в голову идея о том, что протагонистом обязательно должен быть белый гетеросексуальный мужчина, неотличимый от сотен других мускулистых героев фантастики того времени. Поэтому, к примеру, большинство главных героев книг о Земноморье — темнокожие (есть и белые персонажи, но их цвет кожи экзотичен для этого мира). В 1968 году это было почти неслыханной дерзостью — да и сейчас многим кажется экстравагантным решением. Когда в 2004 году по книгам сняли минисериал, на роли темнокожих героев взяли белых актёров, что очень расстроило писательницу: белые люди составляют меньшинство на Земле — с чего бы им не быть меньшинством и в вымышленных мирах?

Точно то же, кстати, касается и гендера. Да, большинство героев Ле Гуин — по крайней мере, самых известных — мужчины.Тем не менее, она создала и прекрасных героинь, которые не остаются традиционными для жанра «дамами в беде». К примеру, главная героиня второй книги о Земноморье — Тенар, которую еще в детстве забирают из семьи, чтобы она стала жрицей.

Ле Гуин на роду было написано стать писательницей-феминисткой: в своём поколении она была едва ли не единственной заметной женщиной в фантастике. «Знаете, я очень редкое создание. Мой вид прежде считался мифическим, навроде триббла или единорога», — шутя писала она в эссе «Каменный топор и овцебык». Издатели переживали, что люди окажутся не готовы читать книги, написанные женщиной. Как-то журнал Playboy опубликовал ее рассказ под сокращенным именем «У. К. Ле Гуин» — чтобы никто не догадался. Писательница же поиздевалась над журналом, выдумав вместо биографической справки нелепую историю про писателя, который работал портовым грузчиком, боксировал в полутяжелом весе и служил настоятелем в коптском монастыре. «Многие подозревают, что проза У. К. Ле Гуина написана не У. К. Ле Гуином, а другим человеком, носящим то же имя», — язвительно заканчивалась фальшивая автобиография.


Ле Гуин никогда не жаловалась на то, что ей пришлось протаптывать путь для женщин-фантасток в мире, где для женщин будто бы не было места . «Я мужчина», — провокационно заявляла она в одной из своих лекций. — «Примерно в то же время, когда наконец-то были изобретены женщины, я начала стареть. Теперь мне за семьдесят, и это только моя вина. Я родилась до того, как изобрели женщин, и прожила все эти десятилетия, так упорно стараясь быть хорошим мужчиной, что совсем забыла про то, чтобы оставаться молодой — вот и не осталась». Это не просто слова: Ле Гуин и сама признавала, что первые свои романы писала, будто бы притворяясь мужчиной — с мужской точки зрения, опираясь на корпус книг, написанных мужчинами. Лишь постепенно ей удалось обрести собственный голос — и подать пример своим последовательницам. Что ж, хотя до победы над патриархатом, увы, всё ещё далеко, благодаря Урсуле Ле Гуин теперь женщины в фантастике хотя бы имеют право быть женщинами.

Дао атомной бомбы

Ещё один важнейший элемент мира Урсулы Ле Гуин, который никак нельзя обойти стороной, — это ее приверженность даосизму. Писательница всю жизнь перечитывала Дао Дэ Цзин и даже выпустила свою версию перевода этого классического китайского трактата. С некоторой натяжкой Дао Дэ Цзин можно рассматривать как ключ к творчеству Ле Гуин — но не к сюжетам, а ко внутреннему миру романов. В первую очередь это касается гармонии, в которой существуют Инь и Ян, два даосских начала. В «Волшебнике Земноморья» главному герою противостоит загадочная разрушительная Тень — но это не коварный Вольдеморт и не зловещий Саурон, а, по большому счёту тёмный двойник самого Геда, которого нельзя победить, не проиграв. Битва заканчивается не тогда, когда одна из сторон одерживает верх, а когда обе стороны сливаются, достигнув равновесия. Николай Караев указывает, что даосский дуализм заключён уже в самом названии придуманного Ле Гуин мира — Земноморье.


А вот когда гармония нарушается, случается беда. «Дождь, что прольется на острове Рок, обернется, возможно, засухой на Осскиле», — учит юных волшебников один из мастеров, — «а штиль в Восточном Пределе обрушится штормом и страшными бедами на Западный, если не до конца представляешь себе конечную цель своих действий».

Сочетание — и неразделимость — тёмного и светлого, добра и зла, созидания и разрушения завораживало Ле Гуин. Она с детства была знакома с Робертом Оппенгеймером, который бывал в гостях у родителей Урсулы. Оппенгеймер был гениальным (и чрезмерно увлекающимся) физиком, руководил Манхэттенским проектом и невольно стал «отцом атомной бомбы», самого разрушительного оружия в истории. Осознав, какую сокрушительную силу он принёс в мир, Оппенгеймер вспомнил строки из Бхагавадгиты: «Я — смерть, разрушитель миров». После этого он стал активно выступать за контроль над ядерным оружием, и это рвение стоило учёному карьеры.

Образ Оппенгеймера подспудно встречается у Ле Гуин во многих произведениях. Буквально все критики сходятся в том, что именно с него списан главный герой романа «Обделённые» физик Шевек; однако на самом деле образ Оппенгеймера можно встретить уже в самом первом рассказе Ле Гуин «Апрель в Париже». Главный герой — филолог, современник Ле Гуин — глядит в лицо алхимика Ленуара («хоть и очень бледное, худое, но столько в нем ума, живости, одухотворенности») и вспоминает «лицо прославленного атомного физика, чьи фотографии появлялись в газетах вплоть до 1953 года». Физик не назван по имени, но ошибки быть не может: именно осенью 1953 года Оппенгеймер был обвинён в шпионаже в пользу СССР и попал в опалу.

И ещё одно предположение: Оппенгеймера можно узнать и в главном герое «Волшебника Земноморья». Гед, одарённый от природы волшебник, в силу юных лет не способен оценить мощь своего таланта и случайно вызывает в мир разрушительную тёмную силу, с которой ему приходится сражаться — как боролся с разрушительной силой ядерного оружия физик, невольно способствовавший его появлению.


И ещё одна цитата из «Волшебника Земноморья», которая органично смотрелась бы в любом трактате о дао: «Чтобы слово прозвучало, — медленно ответил Гед, — должна быть тишина. До слова и после него». Даже слову нужно одиночество.

Волшебство одиночества

Ле Гуин — одна из немногих в фантастике, кому всерьез прочили получение Нобелевской премии, хотя сама она шутила, что скорее получит премию мира, чем литературную. Она жила в мире, где литература делится на «мужскую» и «женскую», «жанровую» и «серьёзную» — но писала так, будто всех этих разделений не было. Она смешивала между собой индейские легенды, традиционную фантастику, русскую литературу (в фильме «Миры Урсулы Ле Гуин» на её рабочем столе видны томики Гоголя и Горького) и китайскую философию — а в итоге получались книги, которые, хоть и были оценены по достоинству , но, кажется, до сих пор до конца не раскрыли своего потенциала.

Но лучше всего то, что удовольствие от книг о межпланетных путешествиях или островах Земноморья можно получить и без штудирования всех этих трактатов. Любой одинокий читатель может взять один из романов Ле Гуин и перенестись в другой мир благодаря одной лишь магии слова и одиночества. Алхимик Ленуар из рассказа «Апрель в Париже» всё же раскрыл секрет, позволявший ему переносить людей сквозь время и пространство: «Одиночество и есть колдовство, одиночество сильней всякого колдовства».