Тяжело дыша, превозмогая боль в правом колене, Страйк на последнем лестничном марше уже втягивал себя наверх за перила. Из-за стеклянной двери эхом разносились два голоса: один мужской, другой — визгливый и перепуганный — женский. Когда Страйк ворвался в приемную, Дениза, прижавшаяся к стене, выдохнула:
— Ох, слава богу!
На взгляд Страйка, парню, застывшему посреди приемной, было лет двадцать пять. Темные волосы неряшливыми прядями свисали на худое, грязное лицо, но не могли скрыть ввалившихся горящих глаз. Джинсы, футболка, толстовка с капюшоном — все было грязное, кожаный верх одной кроссовки отставал от подошвы. В ноздри сыщику ударил тяжелый запах немытого животного.
В том, что этот субъект психически неуравновешен, сомневаться не приходилось. Через каждые секунд десять на него нападал неудержимый, как можно было догадаться, тик: рука теребила кончик носа, уже покрасневшего от частых прикосновений, затем с глухим стуком била в чахлую грудину, после чего бессильно свисала вдоль туловища и почти сразу опять взлетала к кончику носа. Создавалось впечатление, будто парень не может вспомнить, как положено креститься, или же для быстроты упростил для себя это действие. Нос, грудина, рука у бедра; нос, грудина, рука у бедра; наблюдать за ним было тягостно, тем более что для него эти механические движения, наверное, оставались безотчетными. На лондонских улицах встречалось немало таких горемычных и явно нездоровых субъектов, от которых окружающим — одни неудобства; в вагоне метро зачастую оказывался пассажир, заставлявший других отводить глаза, а на углу топталась какая-нибудь кликуша, от которой пешеходы спешили перейти на другую сторону. Эти осколки разбитого рода человеческого были столь многочисленны, что уже примелькались и не задерживались в памяти.
— Вы — он? — спросил этот парень с горящим взором, а рука сама собой вновь потянулась к носу и грудине. — Вы — Страйк? Детектив?
Другой рукой, которая не металась между носом и грудной клеткой, он вдруг стал дергать молнию на джинсах. Дениза взвизгнула, будто испугавшись, как бы он не стал обнажаться, и, похоже, такие опасения были отнюдь не беспочвенны.
— Верно, я Страйк, — подтвердил сыщик, перемещаясь по приемной, чтобы занять позицию между странным посетителем и своей временной секретаршей. — Все в порядке, Дениза?
— Да, — выдавила она, не отлипая от стены.
— Я видел, как ребенка убили, — сообщил парень. — Задушили.
— Так-так, — будничным тоном произнес Страйк. — Может, пройдем ко мне? — Он жестом пригласил посетителя в кабинет.
— Сейчас описаюсь! — заявил парень, расстегивая молнию.
— В таком случае тебе вот туда.
Страйк проводил его на лестничную площадку, где находился туалет, и, когда дверь с грохотом захлопнулась, неслышно вернулся к Денизе:
— Что здесь произошло?
— Он требовал вас, а когда услышал, что вам пришлось выйти, разозлился и начал крушить все подряд!
— Вызовите полицию, — вполголоса приказал Страйк. — Скажите, что к нам забрел нездоровый человек. По всей вероятности, психопат. Только дождитесь, чтобы я завел его в кабинет.
Дверь туалета с грохотом ударилась о стену. Посетитель не потрудился застегнуть джинсы. Похоже, он был без трусов. Дениза опять взвизгнула, а он неистово хватался то за нос, то за грудь, то за нос, то за грудь, даже не думая прикрыть заросший темными волосами лобок.
— Прошу сюда, — любезно произнес Страйк.
Незнакомец зашаркал в кабинет, распространяя вокруг себя усилившееся зловоние. Услышав предложение садиться, он примостился на краешке клиентского кресла.
— Как тебя зовут? — через стол обратился к нему Страйк.
— Билли, — ответил посетитель, троекратно коснувшись носа и грудины. Когда правая ладонь в третий раз упала вдоль тела, он схватил ее левой и крепко стиснул.
— И ты видел, как некто душил ребенка, правильно я понимаю, Билли? — спросил Страйк, и в этот миг в приемной закудахтала Дениза:
— Полиция, срочно!
— Что она сказала? — забеспокоился Билли, нервно поглядывая в сторону приемной горящими, еще более округлившимися глазами; одна рука сжимала другую, чтобы унять тик.
— Не обращай внимания, — беззаботно отмахнулся Страйк. — Я же веду несколько дел одновременно. Расскажи мне про того ребенка.
Замедленным, осторожным движением, как будто опасаясь потревожить пугливого птенца, Страйк достал из стола блокнот и лист бумаги.
— Его задушили наверху, прямо у лошади.
За хлипкой перегородкой Дениза, уже не понижая голоса, тарахтела в трубку.
— Когда это случилось? — Страйк делал пометки.
— Давно... я еще маленьким был. Задушили девочку, а потом сказали, что мальчика. Там Джимми был, он говорит, я ничего не мог видеть, но я-то видел. Я видел, как он это сделал. Задушил. Я видел.
— И это произошло рядом с лошадью, так?
— Совсем рядом. Но закопали его... ее... не там. А в ложбине, у папиного дома. Я все видел, могу показать место. Мне она не разрешила копать, а вам разрешит.
— И это сделал Джимми, да?
— Джимми никого не душил! — возмутился Билли. — Он вместе со мной смотрел. А теперь говорит, что ничего такого не было, но он врет, сам же там стоял. Понимаете, его запугали.
— Понимаю, — солгал Страйк, не прекращая строчить в блокноте. — Но чтобы взяться за это расследование, мне понадобится ваш адрес.
Он ожидал какого-нибудь противодействия, но Билли с энтузиазмом потянулся за предложенным блокнотом и ручкой. Страйка обдала новая волна зловония. Билли начал что-то выводить на чистой странице, но внезапно передумал.
— Вы к Джимми не сунетесь, а? Не то прибьет он меня к чертовой матери. Соваться к нему нельзя.
— Нет-нет, — мягко заверил Страйк. — Твой адрес нужен только для отчетности.
Из-за двери доносился скрипучий голос Денизы:
— Я не могу столько времени ждать, он совсем буйный!
— Что она мелет? — возмутился Билли.
К досаде Страйка, Билли неожиданно вырвал из блокнота верхний листок, скомкал, а потом принялся теребить нос и грудину, сжимая листок в кулаке.
— Не обращай внимания на Денизу, — сказал Страйк, — она ведет переговоры насчет другого клиента. Может, хочешь попить, Билли?
— Чего попить?
— Чаю? Кофе?
— Это зачем? — еще больше насторожился Билли от такого предложения.
— Исключительно по желанию. Не хочешь — не надо.
— Мне лекарство не требуется!
— Да у меня и нет для тебя лекарства, — заверил Страйк.
— Я не псих! Он ребенка задушил, а трупик они закопали в ложбине, у папиного дома. В одеяло завернутый. В розовое одеяло. Я не виноват. Мелкий был. И торчал там не по своей воле. Я же маленький был.
— А сколько лет прошло, если навскидку?
— Лет этак... много... из головы не идет. — На изможденном лице сверкали круглые глаза, а кулак, сжимавший ком бумаги, метался вверх-вниз, от носа к груди. — Завернули в розовое одеяльце да и закопали в ложбине у папиного дома. Но потом сказали, что это мальчик был.
— А где находится папин дом, Билли?
— Она меня теперь не пустит. А вот вы могли бы выкопать. Могли бы съездить. Удавили ее, точно говорю, — твердил Билли, пригвождая Страйка безумным взглядом. — Да только Джимми сказал — это мальчик. Удавили возле...
Раздался стук в дверь. Страйк не успел и рта раскрыть, как Дениза, осмелев от присутствия босса, с важным видом просунула голову в кабинет.
— Едут, — сообщили она. Преувеличенная многозначительность ее тона могла бы спугнуть даже совершенно вменяемую личность. — Скоро будут.
— Кто едет? — забеспокоился Билли, вскакивая с кресла. — Кто скоро будет?
Отпрянув, Дениза захлопнула дверь. До слуха донесся приглушенный удар, и Страйк понял, что секретарша навалилась на дверь в попытке задержать Билли.
— Мне должны привезти заказ. — Не теряя присутствия духа, Страйк тоже встал. — Продолжай: ты говорил про...
— Что вы наделали? — Билли с воплем пятился к выходу, безостановочно терзая нос и грудину. — Кто сюда едет?
— Никто сюда не едет, — солгал Страйк, но Билли уже ломился в дверь.
Встретив сопротивление, он с размаху саданул дверь плечом. Снаружи раздался визг — Дениза отлетела в сторону. Страйк еще не обогнул свой письменный стол, а Билли уже выскочил на железную лестницу и ринулся вниз, перепрыгивая через три ступеньки. Сыщика захлестнула ярость — догнать молодого и, как оказалось, прыткого безумца нечего было и думать. Бросившись назад, он поднял оконную раму в своем кабинете и высунулся на улицу, но успел лишь заметить, как Билли шмыгнул за угол и скрылся из виду.
— Зараза!
Мужчина, входящий в гитарный магазин на другой стороне улицы, недоуменно оглянулся. Страйк отошел от окна и уничтожил взглядом Денизу, которая отряхивалась на пороге его кабинета. Как ни удивительно, она была вполне довольна собой.
— Я пыталась его задержать, — с гордостью объявила она.
— Ага, — сказал Страйк, проявляя недюжинное самообладание. — Я видел.
— Полицейские уже едут.
— Фантастика.
— Заварить вам чаю?
— Нет, — процедил он сквозь стиснутые зубы.
— Тогда пойду-ка я освежу туалетную комнату, — сообщила она и шепотом добавила: — Сдается мне, он не спустил за собой воду.
— Ох, слава богу!
На взгляд Страйка, парню, застывшему посреди приемной, было лет двадцать пять. Темные волосы неряшливыми прядями свисали на худое, грязное лицо, но не могли скрыть ввалившихся горящих глаз. Джинсы, футболка, толстовка с капюшоном — все было грязное, кожаный верх одной кроссовки отставал от подошвы. В ноздри сыщику ударил тяжелый запах немытого животного.
В том, что этот субъект психически неуравновешен, сомневаться не приходилось. Через каждые секунд десять на него нападал неудержимый, как можно было догадаться, тик: рука теребила кончик носа, уже покрасневшего от частых прикосновений, затем с глухим стуком била в чахлую грудину, после чего бессильно свисала вдоль туловища и почти сразу опять взлетала к кончику носа. Создавалось впечатление, будто парень не может вспомнить, как положено креститься, или же для быстроты упростил для себя это действие. Нос, грудина, рука у бедра; нос, грудина, рука у бедра; наблюдать за ним было тягостно, тем более что для него эти механические движения, наверное, оставались безотчетными. На лондонских улицах встречалось немало таких горемычных и явно нездоровых субъектов, от которых окружающим — одни неудобства; в вагоне метро зачастую оказывался пассажир, заставлявший других отводить глаза, а на углу топталась какая-нибудь кликуша, от которой пешеходы спешили перейти на другую сторону. Эти осколки разбитого рода человеческого были столь многочисленны, что уже примелькались и не задерживались в памяти.
— Вы — он? — спросил этот парень с горящим взором, а рука сама собой вновь потянулась к носу и грудине. — Вы — Страйк? Детектив?
Другой рукой, которая не металась между носом и грудной клеткой, он вдруг стал дергать молнию на джинсах. Дениза взвизгнула, будто испугавшись, как бы он не стал обнажаться, и, похоже, такие опасения были отнюдь не беспочвенны.
— Верно, я Страйк, — подтвердил сыщик, перемещаясь по приемной, чтобы занять позицию между странным посетителем и своей временной секретаршей. — Все в порядке, Дениза?
— Да, — выдавила она, не отлипая от стены.
— Я видел, как ребенка убили, — сообщил парень. — Задушили.
— Так-так, — будничным тоном произнес Страйк. — Может, пройдем ко мне? — Он жестом пригласил посетителя в кабинет.
— Сейчас описаюсь! — заявил парень, расстегивая молнию.
— В таком случае тебе вот туда.
Страйк проводил его на лестничную площадку, где находился туалет, и, когда дверь с грохотом захлопнулась, неслышно вернулся к Денизе:
— Что здесь произошло?
— Он требовал вас, а когда услышал, что вам пришлось выйти, разозлился и начал крушить все подряд!
— Вызовите полицию, — вполголоса приказал Страйк. — Скажите, что к нам забрел нездоровый человек. По всей вероятности, психопат. Только дождитесь, чтобы я завел его в кабинет.
Дверь туалета с грохотом ударилась о стену. Посетитель не потрудился застегнуть джинсы. Похоже, он был без трусов. Дениза опять взвизгнула, а он неистово хватался то за нос, то за грудь, то за нос, то за грудь, даже не думая прикрыть заросший темными волосами лобок.
— Прошу сюда, — любезно произнес Страйк.
Незнакомец зашаркал в кабинет, распространяя вокруг себя усилившееся зловоние. Услышав предложение садиться, он примостился на краешке клиентского кресла.
— Как тебя зовут? — через стол обратился к нему Страйк.
— Билли, — ответил посетитель, троекратно коснувшись носа и грудины. Когда правая ладонь в третий раз упала вдоль тела, он схватил ее левой и крепко стиснул.
— И ты видел, как некто душил ребенка, правильно я понимаю, Билли? — спросил Страйк, и в этот миг в приемной закудахтала Дениза:
— Полиция, срочно!
— Что она сказала? — забеспокоился Билли, нервно поглядывая в сторону приемной горящими, еще более округлившимися глазами; одна рука сжимала другую, чтобы унять тик.
— Не обращай внимания, — беззаботно отмахнулся Страйк. — Я же веду несколько дел одновременно. Расскажи мне про того ребенка.
Замедленным, осторожным движением, как будто опасаясь потревожить пугливого птенца, Страйк достал из стола блокнот и лист бумаги.
— Его задушили наверху, прямо у лошади.
За хлипкой перегородкой Дениза, уже не понижая голоса, тарахтела в трубку.
— Когда это случилось? — Страйк делал пометки.
— Давно... я еще маленьким был. Задушили девочку, а потом сказали, что мальчика. Там Джимми был, он говорит, я ничего не мог видеть, но я-то видел. Я видел, как он это сделал. Задушил. Я видел.
— И это произошло рядом с лошадью, так?
— Совсем рядом. Но закопали его... ее... не там. А в ложбине, у папиного дома. Я все видел, могу показать место. Мне она не разрешила копать, а вам разрешит.
— И это сделал Джимми, да?
— Джимми никого не душил! — возмутился Билли. — Он вместе со мной смотрел. А теперь говорит, что ничего такого не было, но он врет, сам же там стоял. Понимаете, его запугали.
— Понимаю, — солгал Страйк, не прекращая строчить в блокноте. — Но чтобы взяться за это расследование, мне понадобится ваш адрес.
Он ожидал какого-нибудь противодействия, но Билли с энтузиазмом потянулся за предложенным блокнотом и ручкой. Страйка обдала новая волна зловония. Билли начал что-то выводить на чистой странице, но внезапно передумал.
— Вы к Джимми не сунетесь, а? Не то прибьет он меня к чертовой матери. Соваться к нему нельзя.
— Нет-нет, — мягко заверил Страйк. — Твой адрес нужен только для отчетности.
Из-за двери доносился скрипучий голос Денизы:
— Я не могу столько времени ждать, он совсем буйный!
— Что она мелет? — возмутился Билли.
К досаде Страйка, Билли неожиданно вырвал из блокнота верхний листок, скомкал, а потом принялся теребить нос и грудину, сжимая листок в кулаке.
— Не обращай внимания на Денизу, — сказал Страйк, — она ведет переговоры насчет другого клиента. Может, хочешь попить, Билли?
— Чего попить?
— Чаю? Кофе?
— Это зачем? — еще больше насторожился Билли от такого предложения.
— Исключительно по желанию. Не хочешь — не надо.
— Мне лекарство не требуется!
— Да у меня и нет для тебя лекарства, — заверил Страйк.
— Я не псих! Он ребенка задушил, а трупик они закопали в ложбине, у папиного дома. В одеяло завернутый. В розовое одеяло. Я не виноват. Мелкий был. И торчал там не по своей воле. Я же маленький был.
— А сколько лет прошло, если навскидку?
— Лет этак... много... из головы не идет. — На изможденном лице сверкали круглые глаза, а кулак, сжимавший ком бумаги, метался вверх-вниз, от носа к груди. — Завернули в розовое одеяльце да и закопали в ложбине у папиного дома. Но потом сказали, что это мальчик был.
— А где находится папин дом, Билли?
— Она меня теперь не пустит. А вот вы могли бы выкопать. Могли бы съездить. Удавили ее, точно говорю, — твердил Билли, пригвождая Страйка безумным взглядом. — Да только Джимми сказал — это мальчик. Удавили возле...
Раздался стук в дверь. Страйк не успел и рта раскрыть, как Дениза, осмелев от присутствия босса, с важным видом просунула голову в кабинет.
— Едут, — сообщили она. Преувеличенная многозначительность ее тона могла бы спугнуть даже совершенно вменяемую личность. — Скоро будут.
— Кто едет? — забеспокоился Билли, вскакивая с кресла. — Кто скоро будет?
Отпрянув, Дениза захлопнула дверь. До слуха донесся приглушенный удар, и Страйк понял, что секретарша навалилась на дверь в попытке задержать Билли.
— Мне должны привезти заказ. — Не теряя присутствия духа, Страйк тоже встал. — Продолжай: ты говорил про...
— Что вы наделали? — Билли с воплем пятился к выходу, безостановочно терзая нос и грудину. — Кто сюда едет?
— Никто сюда не едет, — солгал Страйк, но Билли уже ломился в дверь.
Встретив сопротивление, он с размаху саданул дверь плечом. Снаружи раздался визг — Дениза отлетела в сторону. Страйк еще не обогнул свой письменный стол, а Билли уже выскочил на железную лестницу и ринулся вниз, перепрыгивая через три ступеньки. Сыщика захлестнула ярость — догнать молодого и, как оказалось, прыткого безумца нечего было и думать. Бросившись назад, он поднял оконную раму в своем кабинете и высунулся на улицу, но успел лишь заметить, как Билли шмыгнул за угол и скрылся из виду.
— Зараза!
Мужчина, входящий в гитарный магазин на другой стороне улицы, недоуменно оглянулся. Страйк отошел от окна и уничтожил взглядом Денизу, которая отряхивалась на пороге его кабинета. Как ни удивительно, она была вполне довольна собой.
— Я пыталась его задержать, — с гордостью объявила она.
— Ага, — сказал Страйк, проявляя недюжинное самообладание. — Я видел.
— Полицейские уже едут.
— Фантастика.
— Заварить вам чаю?
— Нет, — процедил он сквозь стиснутые зубы.
— Тогда пойду-ка я освежу туалетную комнату, — сообщила она и шепотом добавила: — Сдается мне, он не спустил за собой воду.
