Джоджо Мойес: Год перемен
Автор мировых бестселлеров «До встречи с тобой» и «Дарующий звезды» о дружбе, семье и важности мелочей во времена, когда жизнь остановилась из-за коронавируса.
Я лежала на траве и разговаривала с подругой, с которой не связывалась 4 или 5 недель с начала карантина. «Помнишь, как ты сказала мне, что хочешь, чтобы мир немного замедлился?» — спросила она. — «Что же ты наделала!»
Я рассмеялась. Если честно, я была так погружена в дела, что даже не помнила про этот разговор. Такой была моя жизнь последние 10 лет. Я так много летала, что прекрасно ориентировалась в любом аэропорте — от ближайшего и до Хьюстона. От одного взгляда на ежедневник у меня открывалась язва. Я могла пересчитать свободные выходные дни в любой год по пальцам одной руки. Может быть, прозвучит хвастливо. Но я это не подразумеваю. Я люблю свою работу и все тщательно продумываю, поэтому не считала себя трудоголиком. Пока в прошлом году череда личных проблем не совпала с сильной загруженностью по работе, что вынудило меня наконец взять тайм-аут.
Я договорилась о годичном отпуске. Запланировала нерабочие поездки и приключения, которые должны были превратиться для меня в год перемен. Я возобновила свою социальную жизнь — проводила прекрасные встречи за обедами и ужинами, но по большей части с коллегами. Спустя четыре месяца оказалось, что мои дни по-прежнему заполнены — семья, управление делами — проклятие современной жизни, оставшиеся мероприятия по продвижению книг, сценарии, которые требовали доработки. Когда однажды днем я обнаружила себя делающей заметки, то поняла, что уже наполовину вернулась к работе. «Может быть, я просто такой человек», — подумала я тогда.
А потом случился коронавирус. И мир остановился.
В первые две недели я, как и многие, почти сошла с ума. У меня был приступ паники, когда объявили карантин. Я планировала пути бегства, постоянно звонила друзьям. Как же я справлюсь без них? Я горевала о своих планах, о судьбоносных путешествиях, которым не суждено было сбыться, а потом приняла решение взять себя в руки. Буду просто использовать время конструктивно. Наверстаю упущенное, наведу порядок в делах и счетах. Может быть, даже что-то напишу обо всем этом.
Но, как и у многих других писателей, мой мозг просто отказался подчиняться. Я не могла сосредоточиться ни на чем. Не могла уснуть. Или, наоборот, начинала клевать носом в течение дня. Мои нервы были на пределе, вызывая смех или слезы в самые неподходящие моменты. Я перестала звонить всем, кроме близких друзей. Ведь сколько раз можно спросить: «Правда, все это так странно? Ты в порядке? Действительно?»
Люди, которых я знаю и люблю, заболевали. К счастью, (пока) никто настолько сильно, чтобы попасть в больницу, но достаточно для того, чтобы обратиться за помощью. Это по-настоящему важные события, требующие уважения.
Я перестала считать дни или думать о том, что будет дальше. Я привыкла к ритму «дня сурка», состоящего из домашних дел, прогулок с собакой и выпитых чашек чая.
И вот спустя пять недель после начала карантина моя жизнь практически полностью замедлилась. Я лежу на траве вместе с собаками — мне повезло, что у меня есть сад. Готовлю с выдумкой и любовью. Каждый день подолгу разговариваю с горсткой самых дорогих людей. В полночь я выглядываю из окна своей спальни и наслаждаюсь тишиной ночи, далеким кваканьем влюбленной лягушки, шелестом птиц в кустах.
Также медленно я делаю покупки у местных поставщиков и в фермерских магазинах, которые потеряли клиентов среди ресторанов и нуждаются в помощи. Мы попробовали новые и невероятно вкусные вещи. Научились терпеливо стоять в очереди, обмениваясь любезностями с соседями на расстоянии двух метров. По электронной почте я переписываюсь с друзьями-писателями, живущими за границей. Мы делимся новым опытом и поддерживаем друг друга. Я провожу мало времени в социальных сетях. Только иногда захожу в Instagram, чтобы полюбоваться хорошими псами и красивыми пейзажами. По ночам смотрю романтические комедии и большую часть времени стараюсь отгородиться от новостей. Вокруг слишком много всего, но мы можем выбирать, какую информацию поглощать.
Человек всегда пытается найти в плохом и что-нибудь хорошее, и вот что я обнаружила: мой пульс замедлился. Я немного научилась медитировать. Пока плохо получается, но некоторые практики оказались очень полезными: нужно жить моментом; не существует таких понятий, как «никогда» и «всегда»; просто дышать. Привыкнув все тщательно планировать, теперь я не заглядываю дальше, чем на полдня вперед. Я счастлива быть в этом моменте. Мои дети в безопасности и хорошо накормлены. Я продолжаю разговаривать с теми, кого люблю, и счастлива, что технологии позволяют это делать. Я думаю о тех, кто находится на передовой борьбы с коронавирусом, и я благодарна им за это. Боюсь за них, но очень им благодарна.
Я не знаю, что произойдет, когда все закончится. Не думаю об этом — не потому, что мне все равно, а потому, что разве может кто-то из нас знать? Надеюсь, я не забуду то, что научилась ценить, — в первую очередь маленькие свершения.
Прожить жизнь зря — значит потерять время, все без остатка. Просто быть, тратить время впустую, сидеть на траве с собакой у ног… Теперь я понимаю, что именно это — величайший дар. Иногда достаточно просто быть.
Выходит, этот год все-таки стал годом перемен.
Майкл Морпурго: Время, чтобы «отбросив дела, посмотреть вокруг»
Детский писатель о роли сообщества во время коронавируса и о том, какие вещи важно сохранить для будущих поколений.
Вот уже пять недель я нахожусь в открытой тюрьме. Мой единственный товарищ по заключению – замечательный компаньон, с которым легко. Мы достаточно хорошо ладим; хотя, так и должно быть после 57 лет совместной жизни.
В нашем саду растут тюльпаны. За нашим окном с важным видом ходит фазан и бегают пестрые трясогузки, виляя хвостами; ласточки пролетают над нашей крышей и садятся в свое гнездо; черный дрозд поет мне, и я ему отвечаю песней. Я наблюдаю за ним часами, потому что у меня есть время. Время, чтобы «отбросив дела, посмотреть вокруг», как говорится в стихотворении (прим. «Досуг» Уильяма Генри Дэвиса).
Один раз в день нам разрешают выйти за ворота на получасовую прогулку. Если вы встретите кого-то по дороге, то останавливаться и разговаривать запрещено. В любом случае здесь не так уж много людей. Мы гуляем там, где ходят овцы и коровы, откуда олени убегают в лес; мимо реки, вверх по которой поднимается рыба, которую ловила выдра по имени Тарка (прим. персонаж книги Генри Уильямсона); где гуляли поэты, писатели и один издатель, придумавший называть свои книги «пингвинами» и «тупиками» (прим. речь идет о сэре Аллене Лейне, основателе издательства Penguin. Аллен Лайн был отцом Клары, жены Майкла Морпурго). Пока мы идем, мы говорим о них о всех. А еще о следах цапли и выдры, которые, как нам кажется, мы только что видели. Мы частенько так делаем. Не с кем побеседовать, кроме как друг с другом, и все эти темы мы уже обсуждали. Но это не страшно, ведь ничуть не мешает нам говорить снова и снова.
По большей части мы предаемся воспоминаниям, спорим о датах и хронологии. Останавливаемся, чтобы посмотреть на рано распустившиеся пурпурные орхидеи и первоцветы. На солнце наблюдаем за шмелями и ищем канюков в сверкающей синеве, но свет слишком яркий, чтобы их рассмотреть. Мы знаем, что они есть где-то там в вышине: слышно, как они кричат нам, а может быть друг другу.
Мы стараемся не говорить о вирусе со смешным названием, потому что это совсем не смешно. А еще потому, что можно не увидеть промелькнувшего мимо зимородка или не почувствовать запах колокольчиков в лесу. Вирусу слишком легко удается нас отвлекать — он стал универсальной и простой темой для разговора; он невероятно распространился и стал очень опасен, чтобы размышлять о нем; его последствия с одной стороны слишком катастрофичны, а с другой стали недавно крайне личными.
Мы говорим об этих последствиях, затронувших нас. Знакомый из города умер от коронавируса. Он был владельцем лавочки, которая торговала фиш-энд-чипс, пожарным, хорошим гражданином и другом. Две недели назад в шеффилдскую больницу попала моя дорогая кузина. Она была в критическом состоянии, но выжила. Когда я пишу эти строки, моя лучшая университетская подруга борется с болезнью в госпитале. Мы думаем о ней, говорим о ней, надеемся на ее выздоровление. А о нас, стариках, которые до этого и не осознавали свой возраст, заботятся соседи, которые были соседями, а стали друзьями, очень хорошими, добрыми друзьями. Мы ужасно избалованы такой добротой и великой удачей. Товарищество, солидарность, сообщество – три великих блага, которые принес коронавирус.
Другим повезло намного меньше, чем нам. Когда мы бродим по полям, мы думаем о детях, которые были бы здесь, если бы не вирус. Мы должны дать нашим детям время, чтобы «отбросив дела, посмотреть вокруг», восхититься миром, который принадлежит им и предназначен для их любви и заботы.
Оригинал эссе Джоджо Мойес и Майкла Морпурго опубликован на сайте издательства Penguin.
