Маяк Белл-Рок: пираты и пивной мятеж
Риф Инчкейп, Арброт, Шотландия (Великобритания)
По легенде, настоятель Арбротского аббатства установил на рифе Инчкейп колокол, который приводился в движение волнами прибоя, и таким образом бой предупреждал корабли об опасном рифе, основную часть времени скрытом под водой (Bell rock в переводе с английского — «скала-колокол»). Пират по имени Ральф забрал колокол, а после забыл о краже и, спустя много лет возвращаясь в порт с добычей, сам потерпел кораблекрушение на этом месте.
...Словно шагая по водам Северного моря, шестьдесят человек вместе пытаются пробурить скалу. Они оказываются по колено в воде в восемнадцати километрах от ближайшего берега. Рабочие двигаются так быстро, как только могут, ведь всего через два часа прилив полностью их накроет. Прежде чем это произойдет, они возвращаются на корабли «Смитон» и «Фарос», стоящие на якоре неподалеку, где и проводят остаток дня, покачиваясь на волнах. К осени они раскапывают основание диаметром в тринадцать метров и строят навесы для укрытия и хранения рабочих материалов к будущему сезону. Следующим летом им удается заложить первый камень. Еще две с половиной тысячи камней будут поочередно использованы на возведение маяка. Каждый камень весит тонну. Они тщательно вырезаны и закреплены на деревянных штырях, чтобы их можно было водрузить друг на друга как пазл.
Работы продолжались еще три года, и за это время происходило разное: несчастные случаи со смертельным исходом, дезертирство рабочих, неспособных выдержать морское ненастье, мятежи, вызванные нехваткой пива. Наконец, 1 февраля 1811 года огни маяка Белл-Рок зажглись.
Белл-Рок — самый старый сохранившийся до наших дней маяк, установленный в открытом море. Его устойчивость — результат коллективных усилий неизвестных нам сегодня людей: рабочих, матросов, прорабов, каменщиков. И все же успех его строительства приписывают двум людям. Роберт Стивенсон — дед знаменитого автора книги «Остров сокровищ», — молодой, импульсивный и, возможно, немного самонадеянный, мечтал возвести маяк в особом месте, чтобы ему не было равных. Он спланировал проект, убедил Совет Северного маяка в его целесообразности, и руководил работой, выдержав все трудности и риски. Джон Ренни, главный инженер, почти никогда не посещал эту скалу. Из своего лондонского офиса он одобрил расчеты и предложил технические решения, чтобы конструкция выдержала суровость шотландского моря.
Хотя и косвенно, на дизайн маяка повлияли также еще один человек и... одно дерево. Маяк Белл-Рок был создан по чертежам маячной башни, которая за пятьдесят лет до этого была возведена на изолированном рифе Эдистон на южном побережье Англии. Инженер маяка Джон Смитон начертил его конструкцию, увидев однажды, как старый дуб выстоял под натиском жестокой бури.
Маяк на Клиппертоне: история одного короля
Остров Клиппертон, Коралловое море (Франция)
Клиппертон, который французы называют Островом Страсти, не пользуется популярностью тропического райского местечка. Затерянный на просторах Тихого океана, он пропах аммиаком, его терзают ураганы, пляжи заполонили крабы, а воды кишат акулами. Его маяк не играет большой роли в истории морских навигационных сигналов, но события, свидетелем которых он был, не унесло ветром. Доказательством служит фотография, сделанная в 1917 году на палубе военного корабля, где изображены четыре женщины и семеро детей — последние обитатели маяка.
В 1906 году небольшой отряд мексиканских военных с их семьями поселился здесь и провозгласил суверенитет. Командовал Рамон Арно, молодой сержант, хвастливо называвший себя губернатором этой глуши. Когда в Мексике вспыхнула революция, единственный корабль, который снабжал поселенцев острова, был сожжен повстанцами, а ожидаемые поставки продовольствия оказались на дне моря у берегов Маcатлана. Не получив никаких известий о случившемся, предоставленные сами себе островные жители страдали от недоедания и цинги. Больше года жизнь на Клиппертоне протекала в полной изоляции, пока в 1915 году шхуна ВМС США не села на мель, наскочив на рифы неподалеку от острова. Когда американский флот выслал судно для спасения соотечественников, он также предложил двадцати семи выжившим жителям острова корабль для эвакуации. Арно отказался. Он не позволил ни одному из мексиканцев покинуть остров. Большинство из них ожидала смерть или безумие.
Однажды сентябрьским утром Арно, вероятно, в бреду, увидел на горизонте корабль и крикнул гарнизону: «Кардона, Герра, Родригес!» В сопровождении своих людей он поспешил выйти в море на маленькой лодке. Остальные растерянно наблюдали с берега, как лодка тонет вдали.
На острове остались только женщины и дети, не считая одного угрюмого одинокого мужчины — смотрителя маяка Викториано Альвареса. Обезумев, он забаррикадировался на маяке с пистолетом и провозгласил себя королем Клиппертона. Альварес установил режим террора, поработив женщин. Его правление длилось почти два года, пока Алисия Ровира, вдова Арно, и молодая девушка Тирза Рандон не избавились от смотрителя маяка, оборвав его жизнь с помощью молотков и ножей. Спустя несколько мгновений они заметили на горизонте корабль. Американская канонерская лодка «Йорктаун» плыла к острову.
Вскоре Клиппертон был покинут навсегда. У подножия его маяка лежал изуродованный труп смотрителя, покрытый крабами.
Маяк Годреви: вдохновение для Вирджинии Вулф
Острова Годреви, Камборн, Корнуолл (Великобритания)
Роман «На маяк» Вирджинии Вулф написан с удивительной для нее легкостью, слова будто бы вырываются наружу, но при этом в произведении почти ничего не происходит, просто одна семья постоянно откладывает путешествие к маяку. На создание этого произведения, который в Times назвали одним из лучших англоязычных романов ХХ века, Вирджинию Вулф вдохновил собственный опыт. В детстве она проводила лето со своей семьей в доме на побережье Корнуолла. Во время прогулок Вирджиния могла видеть с берега маяк Годреви, расположенный на скалистом островке в заливе Сент-Айвс. Эти дни запечатлелись в ее памяти и много лет спустя в какой-то мере повлияли на роман, несмотря на то что сюжет в нем разворачивался вдали от этих мест: «"Будет дождь, — он помнил, сказал отец. — Выбраться на маяк не удастся". Маяк тогда был серебристой смутной башней с желтым глазом, который внезапно и нежно открывался по вечерам. А теперь...»
Бесконечные отсрочки, не позволяющие добраться до маяка, происходят не только в действии романа. От подобных проволочек страдали и сами смотрители маяков, испытывая задержки с отправками продуктов или заменой персонала. В конце 1925 года, когда Вирджиния Вулф писала роман в Лондоне, помощник смотрителя маяка Годреви У. Дж. Льюис остался один на острове: его напарник был эвакуирован на берег с пневмонией.
В течение восьми долгих дней Льюис, пребывая в одиночестве на Годреви, без перерыва поддерживал в рабочем состоянии фонарь и колокол для подачи сигналов в туманную погоду, ожидая, когда шторм стихнет и прибудет лодка с новым смотрителем маяка, который должен был заменить его напарника. В то время как Вулф создает роман, в котором практически отсутствуют диалоги, Льюис отмечает в дневнике, как ему было необходимо поговорить хоть с кем-нибудь: «После пятидесяти четырех часов непрерывного бодрствования я не смог удержаться от нескольких часов сна. Мне было так хорошо, что я встретил следующую ночь без страха, хотя и начал ощущать последствия одиночества. Мне нужно было с кем-нибудь поговорить, и мне до сих пор кажется невероятным, что в течение недели я не произносил ни слова и даже ни разу не напевал себе под нос».
И Вулф, и Льюис страдали от одиночества и писали, чтобы изгнать своих демонов. Льюис опубликовал книгу под названием «Непрекращающееся бдение» (Сeaseless Vigil), в которой излил некоторые из своих мучительных переживаний.
Маяк Ля Жуман: ужасный шторм и гениальная фотография
Скала Ар-Газек, остров Уэсан, Финистер, Бретань (Франция)
Несмотря на рев бури, Тео Мальгорн услышал из фонарного отсека шум пропеллера. Любопытство заставило его спуститься к подножию маяка. Открыв дверь, он увидел вертолет, зависший над неспокойными водами Ируазского моря. Фотограф Жан Гишар наблюдал с воздуха за тем, как атлантический шквал настойчиво бил по маяку Ля Жуман. С удивительной интуицией он точно уловил момент: смотритель маяка стоял на пороге, когда гигантская волна разверзлась над башней.
Этот знаменитый снимок оставляет зрителя в напряжении. Рассматривая его, мы находимся в неведении, не зная, что случилось с маячником. Возможно благодаря тому, что в этой фотографии так много неопределенности, в 1990 году она была удостоена премии World Press Photo. История этого кадра имеет счастливый конец. Смотритель успел закрыть дверь за секунду до того, как на маяк обрушилась огромная волна, и смог укрыться в безопасном месте. Он обошелся простым испугом и промокшими ногами.
Если эта волна прославила маяк Ля Жуман, то другие бушующие здесь прежде волны положили начало его строительству. Беспокойные воды пролива Фромвера были свидетелями многочисленных кораблекрушений. Некоторые из них печально известны, например кораблекрушение английского пассажирского парохода «Драммонд Касл». Путешественник и член Парижского географического общества Шарль Эжен Потрон пережил одну из таких трагедий. Обладая горьким опытом потерпевшего кораблекрушения, он выделил в своем завещании четыреста тысяч франков на строительство маяка у острова Уэсан и написал: «Хотя героически устранять бедствия — в меру человеческих сил, еще лучше их предотвращать». Даритель поставил только одно условие: завершить работу в течение семи лет после его смерти.
Работы начались в ускоренном темпе в 1904 году, и, несмотря на то что огонь маяка засиял в оговоренные сроки, работа впопыхах привела к тому, что башня пострадала в ближайшие несколько лет. Первые штормы вскоре выявили аномальные вибрации в структуре конструкции. Во время бури смотрители маяка часто пребывали в панике, когда казалось, что башня вот-вот рухнет в море. Попытки восстановить маяк продолжались, но работа оказалась настолько сложной и дорогостоящей, что была завершена только тридцать лет спустя. Несмотря на положительные изменения, для многих Ля Жуман все еще оставался «Уэсанским адом».
Отслужив четырнадцать лет, Тео Мальгорн, герой той известной фотографии, покинул Ля Жуман в 1991 году, оставив автоматизированный маяк. Бывший смотритель продолжал жить на острове Уэсан, прогуливаясь вдоль его скал, и, наблюдая издали внушительный силуэт башни, иногда вспоминал тот момент, когда огромная волна ударила в «маяк штормов».
Святоносский маяк: на царской службе
Святой Нос, Мурманская область (Россия)
В соответствии с «Положением о найме смотрителей и прислуги для беломорских маяков», которое было утверждено императором Александром II в 1875 году, от смотрителя требовалось быть компетентным, дисциплинированным, обладать высоким моральным духом и крепким здоровьем, способностью выдержать тяготы службы и к тому же хорошо представлять себе суровые условия жизни на северном побережье. Кроме того, необходимо было владеть навыками работы на маяке, управляться с метеорологическим оборудованием, а также иметь базовые знания в области медицины и гигиены.
В начале XX века Евлампий Павлович Багрецов начал терять зрение. Сперва ему стало тяжело вести записи в вахтенном журнале, затем он обнаружил, что с трудом различает на горизонте Баренцева моря корабли, меняющие курс в сторону полуострова Святой Нос, и наконец понял, что едва ли теперь может различать фитили ламп. Однако Багрецов был человеком упрямым. Он много лет занимался своим ремеслом и досконально знал каждый уголок на маяке. Кроме того, жена помогала ему справляться с наиболее трудными ситуациями. По этой причине, не желая просить об отставке и решив остаться на своем посту, Багрецов проинформировал об ухудшении своего состояния управляющего беломорскими маяками полковника Васильева, который, впечатлившись отличным исполнением служебных обязанностей, выделил ему помощника.
Жизнь на маяке продолжалась в обычном режиме до 1913 года, когда корабль контр-адмирала Бухтеева неожиданно появился у Терского берега. Известие о том, что слепой смотритель управляет Святоносским маяком, достигло Петербурга. Несколько приспособленцев, желавших прибрать к рукам место Багрецова, направили в Главное гидрографическое управление письма, где многократно подчеркивалось, что невозможно доверять эксплуатацию объекта слепому человеку. Неожиданный визит Бухтеева был призван проверить, насколько обоснованны эти утверждения. После тщательного осмотра контр-адмирал отметил в отчете: «Будучи слепым, Багрецов настолько хорошо знает маяк, что чувствует его работу как собственный организм. Он замечает любые сбои в освещении, непорядок на вахте, он участвует во всех маячных делах. Багрецову помогают его жена и человек, производящий метеонаблюдения... Считаю справедливым представление Багрецова к очередной награде за многолетнюю исправную службу».
Слепой смотритель маяка выполнял свою работу вплоть до начала революции 1917 года, а затем передал эстафету сыну.
